Истории от 23.01.2014

Бабушка:
— Лилечка, ты самая обаятельная и привлекательная!
Лиля возмущённо:
— Нет! Я не боятельная, я вообще ничего не боюсь!

Я задаю запрещённый вопрос:
— Ли, а ты кого больше любишь — меня или папу?
Лиля, не задумываясь ни на секунду:
— Папу.
— А меня ты совсем не любишь?
— Я тебя очень люблю! Но ведь папа больше, чем ты, поэтому я и люблю его больше.

В возрасте до 1,5 года, когда процесс привыкания к горшку в самом разгаре, Яна иногда играла с этим предметом и усаживала на него свои игрушки, ну и кряхтела для убедительности. Один раз она посадила медведя, а я незаметно для неё подложила кусочек банана. Когда она подняла медведя и увидела, что в горшке кое-что лежит, она нахмурилась и долго смотрела на медведя, потом в горшок, потом опять на медведя (это надо было видеть). После этого медведь на горшок не садился.

Моей племяннице 4 года. Недавно бабушке рассказывает:
— Бабушка, у тёти Лили Алинка родилась, у неё (у ляльки) все зубы вылетели и она теперь говорить не может.

Лежали, болтали с Владиком. Он показывает ладошку и заявляет:
— Это зайчик.
Я показываю свою ладошку и говорю:
— А у меня тоже зайчик?
— Да.
Меня разбирает любопытство, как из ладошки со всеми растопыренными пальцами можно представить зайчика, и я начинаю уточнять:
— А где же у зайчика ушки?
Владик показывает на мизинец и безымянный:
— Вот ушки.
Я показываю на оставшиеся пальцы и спрашиваю:
— А это тогда что?
Владик тоном, каким объясняют младенцам:
— А это — не ушки.
Мордочка зайца оказалась на самой ладошке, а ноги — на запястье. Так что вопрос, что же за отростки рядом с ушами, остался для меня открытым.

Утром собираемся в садик. Катя (2 года 10 месяцев) спрашивает:
— А мы куда?
Говорю:
— Ну, куда-куда? На кудыкину гору воровать помидоры.
Уже у порога Катя ещё раз, на сей раз папу:
— А мы куда пойдём?
Папа:
— В садик, конечно.
Катя:
— Папа, ну ты чего, мама же сказала, что поедем овощи собирать.

Едем в машине, дети на заднем сидении что-то притихли. Спрашиваю:
— Эй, конфетки, вы там не уснули?
— Нет, — мрачно отвечает Алиска, — Как же мы будем баловаться, если уснём?