Автор serafimm

Кричу благоверной:
— А ты знаешь, что сегодня день рождения водки?..
Везде сующая нос Сашка, подбегает и немедленно требует:
— А ты отправь этому Вовке SMS!
— Саш, не у Вовки день рождения, а у водки.
— А-а-а. Ну, водке тогда не отправляй, ты же с ней вчера встречался.

Прихожу за Сашкой в садик. Она обнаруживает в пакете красивую коробку с печеньем и начинает хвастать перед подружками:
— А мне папа купил...
Простодушный Никита просит:
— А можно мне тоже такие печеньки?..
— Нет, нельзя, — с сожалением в голосе отвечает Сашка.
— Почему?
— Потому что эти печеньки очень-очень-очень опасны для мальчиков!
— А почему опасны?
— Потому что девочки за эти печеньки по балде мальчикам могут надавать!

— Пап, а меня в садике Ваня за косички дёргает.
— Саш, ну это, наверное, ты ему нравишься. Мальчики так всегда делают, когда девочка нравится.
— А ты в садике дёргал за косички?
— Дёргал.
Сопит, раздумывает. Сообразила:
— Значит, ты всем девочкам волосы повыдергал и женился на маме, да?

Сашка перелистывает книгу со сказками, делая вид, что читает «Золушку»:
— ... А принц говорит: «Женись на мне, Золушка, ты у меня туфлю потеряла». А Золушка ему говорит: «Знаешь, принц, я такая растеряша... Если я буду на всех жениться, у кого чего-нибудь потеряла — у меня пальцов для кольцов не хватит».

— Пап, а что такое «эволюция»?
— Ну, Саш, это такой процесс, когда в природе всё меняется — люди, например, в процессе эволюции научились ходить на задних лапах, пользоваться палкой, стали умнее, изобретательнее и так далее...
— Пап, а кошки — они тоже стали умнее?
— Нет, Саш, кошки тоже немного менялись, но умнее вряд ли стали, не получилось у них.
Помолчала.
— Пап, а вот ты сегодня ужинал?
— Ой, нет, Саш, закрутился, заработался, забыл приготовить даже, сейчас займусь.
— Пап, а наш кот сегодня уже три раза ел и сейчас кверху пузом валяется, дрыхнет... Пап, ну и кто из вас умнее?!

Сашка рисует что-то акварелью, шлёпая кисточкой пятнышки на бумаге.
— Что это, Саш?
— Следы.
— А это чьи следы? Медведя, зайца, лисы...?
Посмотрела на меня, как на идиота:
— Папа, это следы кисточки!

Сашка прыгает на кровати, держа себя обеими руками за попу.
— Саш, а зачем держишь-то?
— А вдруг отпадёт?! Вырасту я, стану большой, а без попы девочкам, ох, как трудно в жизни...

С утра собирались с Сашкой в поликлинику. Причёсывал.
— Папа, может, ты на собачках пока потренируешься?..

— Какая ты у меня красавица, Саш...
— Я не красавица. Я — принцесса.
— А принцессы разве не бывают красавицами?
Снисходительно:
— Папа, запомни: принцессам красота ни к чему.

Сашка:
— Посмотрела я тут разных пап... В общем-то, ты самый лучший. На тебе конфетку — заслужил.

Утром, собираясь в садик, Сашка напутствует:
— ...и купишь мне игрушку-панду.
— Саш, не многовато ли игрушек, каждый день покупать?
— Ну что ж поделаешь? Я у вас ребёнок... — пожимая плечиками и разводя руками.

— Пап, а ты без меня сможешь прожить?
— Нет, Саш, не смогу.
— А без мармелада?
— Ну, если надо будет — смогу, проживу без него.
Выходит с кухни, вытирая крошки и дожевывая последний кусок мармелада, подваливает ко мне и, покровительственно похлопывая по колену, говорит:
— Ну, я-то у тебя ещё осталась...

Сашка нарисовала и вырезала ёжика.
— Красивый, пап?
— Красивый, Саш. А как его зовут?
— Федя. Нравится тебе такое имя?
— Да, хорошее имя, я такое люблю.
Посопела, оглядела меня издали...
— А, хочешь, пап, мы тебя тоже Федей назовём и тебя все любить будут?

На экране монитора Москва, Кремль. Сашка, умиляясь:
— Ой, какой красивенький дурдом!

— Наверное, — вздыхает дочка, — мы с Данилом поженимся...
— Вот это новости. И скоро, Саш?
— Ну, уж нет, сначала вырастем...
— И что будет?
— И он поймёт, что жениться лучше, чем балбеситься.
— А если он поймёт, что лучше балбеситься, чем жениться, Саш?
— Я тоже, пап, за это боюсь, — с задумчивой грустью. — Но сначала-то ему надо будет жениться. Ну, чтобы понять, что это хуже, чем балбеситься?! — обрадовано кричит.

— Пап, а знаешь, почему лошадки веселятся, даже когда им очень грустно?
— Почему, Саш?
— Потому что им нельзя плакать. У них же рук нет и слёзки вытереть нечем.

Утром в поликлинике сдали анализы в одном кабинете, сидим перед другим. Сашка сидит на деревянной скамеечке, грустит понуро.
— Саш, ты чего?
— Не нравится мне тут.
— А почему?
— Им тут только мои какашки интересны, а я ещё и стихотворение могу прочитать, и языком здоровско щёлкаю.

— Пап, а кто у нас глава семьи?
— Я, Саш.
Озираясь в сторону спальни, где читает благоверная, спрашивает шепотом:
— Пап, а мама про это знает?

Всё-таки, мир гармонично устроен. Хмурый недосып, чувствительность зуба на холодную воду, торопливая промозглость моросящего утра при неработающем зонте — всё это компенсируется криком:
— Папа! Я забыла тебя поцеловать! — топотом маленьких ножек, чмоканием и умилением.
И дождик оказывается тёплым и уютным.

— Пап, а почему ты так всё время идёшь со мной и двери открываешь, и... ну, как это называется... оберегаешь?
— Саш, потому что ты моя дочь, вот я тебя и пытаюсь защитить от всего...
— Пап, а ты скажешь моему мужу, чтобы он тоже так... оберегал?
— Конечно, скажу, Саш.
Ушла куда-то. Возвращается вся в слезах:
— Пап, а если он глухой будет?..
Тут уж вдвоём ревели.

В садике девочки хулиганят, не хотят одеваться на прогулку, бегают и хвастают друг перед другом:
— А у меня новый шарфик!
— А у меня жёлтые новые носочки!
В это время одеваю Сашку, она всё время пытается вставить своё «а у меня». Наконец, придумывает:
— А у меня у папы новая старая причёска!
Собственно, это означает, что папа давно не стригся и опять отрастил лохмы. Её подружка выпаливает:
— А у меня — новый папа!
Все притихают, понимая, что такой аргумент не перебить шарфиками и носочками... Сашка, вздыхая, говорит:
— А у нас ещё старый папа не кончился...

— Пап, а я хотела бы мужа — матадора... Они такие красивые и смелые, когда с быком дерутся.
— Саш, а если твоего красивого мужа-матадора бык насмерть задерёт?
Что-то думала, соображала, считала... Поворачивается, показывает три пальчика:
— Пап, тогда — трёх матадоров.

В восьмом часу утра безветренно, фонари и снег, тихо падающий на нас с Сашкой.
— Пап, а рыбам в воде не видно, как красиво падает снег...
— Ну-у-у... Да-а-а, Саш...
Хрусть-хрусть-хрусть — идём дальше по снегу, Сашка чего-то думает. Вдруг:
— ...Поэтому рыбы и молчат — им даже рассказать не о чем.

— Пап, а когда ты был маленьким, ты муравьёв боялся?
— Нет, Саш. Они у нас в подоконнике жили, со стола крошки хлеба и сахар воровали.
Через полчаса на детской площадке Сашка рассказывала всем интересующимся:
— А когда папа был маленьким, у него муравьи отбирали еду.
Присутствующие мамаши с недоверием оглядывали мою стокилограммовую фигуру.

Вернулись с улицы.
— Папа, дай мне, пожалуйста, кошоладное яичко...
— Саш, надо сначала ручки помыть.
— Зачем? Я же в варежках была на улице.
— Ну, микробики заберутся через варежки к твоей ладошке, подождут, пока ты шоколад в рот потянешь и в ротик прыгнут, а потом живот будет болеть.
С недоумением покосившись на меня, идёт в ванную, недовольно ворча:
— Ну, что только не придумает, лишь бы от ребёнка кошолад зажать...

В детском садике у Сашки кровати в спальне выдвигаются этакой разноуровневой этажеркой-пирамидкой, все спят «тройками» один над другим и над третьим.
— Пап, а мне Ваня говорит, что хочет жениться на мне, а сам хулиганит в тихий час и спать не даёт. Он надо мной спит.
— Саш, ну скажи воспитательнице, чтобы его на другую кровать переложили.
Вздыхает по-старушечьи:
— Пап, всех мужов на другую кровать не переложишь...

— Папа, вот имя вы мне ещё нормальное дали. А зачем такую фамилию подсунули, еле-еле выговариваемую?! Лучше бы я была Кузнецова.
— Саш, ну вырастешь, выйдешь замуж за Кузнецова — вот и будешь Кузнецова.
— Вот, ничего вы без меня сделать не можете, всё самой приходится!

— Пап, а мне бобёра жалко — он же спокойный и некусучий?
— Ну да, Саш, зубы-то у него ого-го, но он тихий и неагрессивный. Только что его жалеть-то?
Вздохнула.
— А ты знаешь, что у него жена злая, с надувным капюшоном ходит и у неё зубы ядовитые?
— Саш, ты где такое узнала? Нет никакого яда у его жены.
— Есть! Она называется бОбра — я слышала!
— Саш, так это не бОбра, а кобра — змея такая. А бобрихи — они добрые и неядовитые.
Снова вздохнула.
— Пап, это бобёр так думает. Он же под капюшон не заглядывает, когда женится.

Записанное пару лет назад, в Сашкин «сказочный» период, когда из неё сказки сыпались на новый лад.
— Жил-был Волк. Не слушался он папу и маму, грыз-грыз ноготки всё время. А тут у него попа зачесалась. А ноготков-то нет, почесать нечем! Закручинился Волк. Подошёл к дяде милиционеру и попросил его почесать ему попу...
— ...и что дальше, Саш?
— А ты подойди, пап, к милиционеру вон тому, попроси его попу тебе почесать, вот и узнаешь, что дальше.